Вечер приходит незаметно. Мгла опускается на город, обнимая
мостовые легким туманом, сплетая явь и сны в одно большое покрывало, которое
словно наваждение пробуждает давно забытые чувства. Он дремлет на жестком
диване, который вот уже бесчисленное количество ночей остается его единственным
уголком спасения. Двигатель старого пикапа мирно остывает на лужайке перед
домом, готовый в любой момент, повинуясь лишь одному повороту ключей унести его
в неизвестность. Его имя давно поросло пылью, фамилия выцвела и утратила ту
загадочность, которую излучала для тех немногих, кто ее знал. Он снова
просыпается, слепо пытаясь ухватиться за воспоминания. До сих пор он иногда
ловит запах ее кожи, апельсиновые нотки горечи, которая безраздельно поселилась
в пустой дыре, которая когда-то была его сердцем. Сердцем, готовым любить все и
вся. А главное - ее. Въедливый запах вишневых сигарет, желтые пальцы и ухмылка.
Это все, что он готов отдать этому миру, ставшему таким пустым, но единственным
для него. Иногда он снова чувствует шелк ее кожи и тихий смех, который щекочет
шею. На руинах того Дома он никогда не был, никогда не ходил по стылым
кирпичам здания, подарившего ему ту сладость бытия, невыносимую легкость и
ощущение полета. Он все так же ненавидит дождь, но уже зло. Эта ненависть
не дает ему пасть так низко, как хотелось бы. Забываться на дне бутылки.
А еще он ненавидит кальвадос. Этот яд, который течет по венам и
поворачивает время вспять. Двадцать лет - это не срок, это бездна, которая
будет продолжаться, пока его грудь вздымается от вздоха. И все же, иногда он
проскальзывает в прошлое, иногда он так же бродит по тропам Леса, ведущим в
никуда. И просыпается со снова бьющимся сердцем, только завидев ярко рыжие
волосы сквозь листву. Он не спрашивает, почему заслужил это. Он не жалеет себя.
Он понимает. Но отчего ему так больно покалывает слева, словно что-то
разрывается от непроглядной тоски. Жжет правое запястье, словно насмехаясь. Ему
нечего больше терять, и один единственный поворот ключа снова уносит его
дальше. Как можно дальше от запаха апельсинов и той жизни, где он по-настоящему
любил.